Ответить на комментарий

ВОРОНИН Виктор Михайлович

ВОРОНИН Виктор Михайлович

IMG_1115.Застаўка.RV__0.jpg

После окончания БПИ я работал в Туле
Что такое Тула, знаем из школы. Не хочу никого разочаровывать, знаем приблизительно -- и о Ясной Поляне, и о промышленности, об обороне Тулы в Великой Отечественной войне и об истории вообще. Говорю с позиции того времени: сегодня за пределами Тулы такие знания никому не нужны, кроме узкого круга профессионалов да любителей путешествовать. Как и о Минске, Воронеже, Иркутске…

Другая составляющая в “приблизительности знаний” – пьянство. Оно ошеломило вчерашнего студента из Минска…
Оставляю многоточие: во-первых, я приехал в промышленно-рабочую провинцию из столицы республики, во-вторых, в то время в России в этой проблеме было значительно больше нюансов, чем в Беларуси.

Третья, самая неожиданная, интересная и важная в контексте повествования составляющая -- я оказался в Туле в 1959 году, в Оттепель, которая обнажила не только кровоточащие раны диктатуры большевиков, но и показала их неспособность управлять страной без “товарища маузера”: был дефицит продуктов питания и абсурдная фальсификация показателей работы предприятий промышленности и сельского хозяйства. “Абсурдная фальсификация” – деликатно: реальность шокировала дурнотой и цинизмом. И на дурноту власти у людей появлялось сопротивление, не совсем молчаливое, которое позже прорвёт в Новочеркасске, и власть большевиков покажет уже воочию свою людоедскую сущность.

Тула -- рядом с Москвой, 200 километров, где есть всё: и продукты, и одежда-обувь со всего света, и сопротивление дурноте -- свобода говорить правду. Правду относительную, но всё же.
И в Туле можно было говорить правду, хоть и относительную – как в Москве...

В Жодине я чувствовал себя неуютно…
IMG_1100.КАП.1964_1.jpg
В Жодине я чувствовал себя неуютно: один. Не в поле, но всё же -- один.
С иной позиции -- не совсем один: здесь жила двоюродная сестра Нина Капцевич, с которой учились в школе семь лет. После семилетки она поступила в медучилище, я – в восьмой класс, потом в БПИ. Между 1955 и 1964 годами виделись один раз – летом 1957 года, когда она вышла замуж, и приезжала с мужем в нашу деревню, а я был на каникулах.
Нина жила в общежитии ГРЭС. Мужа уже не было: много пил – выгнала. А какой был чудесный хлопец -- симпатичный и деликатный! И “мастер на все руки”! Его “золотые руки” и погубили семью: голова не адпавядала рукам… Сын Нины ходил в детсад, дочку отдала в интернат: тяжело было.

В общежитии завода меня поселили в комнату к двум братам. Примитивнейшие люди – тупые,
IMG_3543.rv_.jpg
IMG_3544.rv_.jpg
наглые и подлые. Приходят с работы – сплетни цеховые и заводские. Придут с танцев – “перемоют кости” не только всем девчатам, но и хлопцам. К ним в комнату приходили такие же – вместе обсуждали: кто сколько выпил, кто с кем и в чём был, кто кого, где и как, кто -- порядочный, а кто – порядочная сволочь, кому нужно набить морду. Каждый вечер – “начинай с начала”.
Они не мыли носки – сушили на отопительной батарее, а утром растирали и надевали: в комнате вонь от носков – как в туалете. Иногда всё же мыли носки -- дышать было легче.
Вспоминаю об этом -- чувствую вонь грязи, хочется идти вымыть руки и ополоснуть лицо.

Лазили в мой чемодан – читали письма, документы, изучали фотографии, фотоплёнки, газетные статьи. Порвали чешский журнал-ревю “Фотография”: там были “голые женщины”. (“Советское фото” не рвали.) Порвали блокнот с заметками и принесли моему начальнику: я “искал” ответ на “бардак” на заводе и искал людей, которые знали Петра Куприянова и подпольщиков-партизан. Им это не понравилось. Что им могло нравиться, кроме жратвы и сплетен?

Их с радостью приняли бы в КПСС: примитивные, цинично беспощадные к людям, живущим и думающим иначе, способные на любую подлость. Но они вступать в партию и не помышляли: платить взносы – никакой выгоды, только расходы. Потому они в будние дни не пили, как многие, а только вечером в субботу и воскресенье -- перед танцами. В этом их “плюс”: просто так, зря, не пили – обдуманно, с целью быть смелыми на танцах.

Я попросил коменданта перевести меня в другую комнату. Как освободилось место, меня перевели – глотнул чистого воздуха.

Многие инженеры ОГК оставались после работы: играли в шахматы-шашки, обдумывали конструкции, обсуждали-спорили или читали книги, сидя в стороне.
Расходились обычно после 18-ти, а то и в 19 или 19-30, когда вторая смена шла на обед.
Начал оставаться и я -- изучал узлы: БелАЗ-540 всё же не ДТ-54, не ЧТЗ-100 и не ГАЗ-51, которые я знал хорошо как базовые машины в торфяной промышленности. И, самое важное, -- на два часа меньше слушал сплетни-мерзости и дышал зловонием от носков.

Здесь я познакомился с Виктором Ворониным
010.ВВ.jpg
Он работал в бюро подвески – буквально рядом. Виктор и начальник бюро Добрых Леонид Иванович вместе учились в Горьковском политехническом институте: Добрых уехал на МАЗ, Воронин остался в Горьком, работал на “танковом заводе”.

Я был в Горьком два раза – в 1957, ещё студентом проходил практику на заводе “Торфмаш”, жил в общежитии ГПИ, и в 1962 году -- по командировке, на п/я ХХ.
С воспоминаний о Горьком и началось наше знакомство: Волга, Ока, Кама, Кремль, Лестница, памятник Чкалову, Стрелка, общежитие ГПИ, памятник Максиму Горькому (скульптура Веры Мухиной), Оперный театр, город-ГАЗ, Канавино и Сормово от Горького и роман “Мать” – бесконечные темы для бесед.

В этот вечер в нашем зале было почему-то пусто – только мы, рассматривали конструкцию насоса, предложенную Виктором: он рассказывал о её преимуществе перед серийной. Цилиндр подвески я знал лишь в принципе – без нюансов, потому на столе лежал чертёж-синька серийного, а на кульмане был приколот чертёж Виктора.

Виктор Воронин: “ВСЯ СТРАНА В ТУПИКЕ…”
Что-то отвлекло нас – повернулись: в зал вошёл директор завода Сидорович И.Р. В деми-пальто, шляпе, руки за спиной, грузный, важный – БОЛЬШОЙ НАЧАЛЬНИК.
Я мысленно отреагировал по-школьному: “Мороз-воевода дозором обходит владенья свои…”
Хмуро оглядел зал, как прожектором-радаром, постоял и пошёл обратно – медленно, важно, руки за спиной.
Сказал Виктору о моём впечатлении:
-- Помещик и жандарм-надсмотрщик в одном лице. Ему ещё кнут…
Виктор посмотрел на меня удивлённо – как на несмышлёныша:
-- Ему кнут не нужен -- у него глотка лужёная. Вот так, как он на нас смотрел, так на всех смотрит, разговаривает – как с кнутом в руке...
Новая машина уже есть – вот она, -- Виктор кивнул на деревянную модель, что стояла на партийном сейфе. -- Потому он не понимает, что, почему и для чего конструкторы делают -- смотрит на нас, как на бездельников. И говорит об этом на совещаниях: “Они там штаны протирают”. Заметь: “они” и “там”. Подтекст подлый: “…а рабочие в цехе вкалывают на этих дармоедов”. Он – слесарь: ему недоступно понять инженерную работу, потому замысел его пропаганды хуже, чем подлый -- преступный.
-- Слесарь -- директор завода??! – Я откровенно изумился. – Это же не 1930-й и 37-й год?
-- Какая разница, если нужен план? На МАЗе он был мастером -- штурмом давал план: передовик-стахановец – назначили начальником сборочного цеха 525-й модели. Машину передали в Жодино – директором завода. Ему, умеющему лишь гайки завинчивать, штурмовать план, недоступно знать-понимать, что новая машина, любая новая машина, -- лишь хорошая заготовка машины, как вал после токарного станка: шейки под шестерни и подшипники нужно ещё шлифовать. А шаровой палец -- закалить и шлифовать: без закалки – аварийный износ.

-- Почему же главный конструктор Сироткин не поставит слесаря на его место – гайки завинчивать на том самом конвейере?
-- Сделать это надо было раньше – либо не допустить на должность, либо показать ему его место. Но Сироткин то ли струсил, то ли не захотел мараться: скандал и зловоние были бы на всю республику и министерство… А сегодня этот слесарь и его помощники, такие же слесари и кладовщики, “закручивают гайки” не только Сироткину и конструкторам, но всем инженерам. Их уровень и метод руководства – штурмовщина и горло: здесь ум и знания не востребованы, а на качество наплевать. Взяли план штурмом -- премии и повышения: “Вперёд, к победе коммунизма!..”

-- Это же тупик: очевидно и понятно, пройдено, испытано на людях и на стране.
-- Кому – очевидно и понятно? – Виктор смотрел на меня из-под густых бровей снисходительно, покровительственно. -- Андрюша, мой милый мальчик, признайся: почему ты сбежал из Тулы со своего “Торфмаша”? Из-за тупика. Но ты не понял главного: вся страна в тупике.
525-ю модель изготовляем серийно 15 лет, а качество – хуже некуда: половина машин “под забором” в карьерах стоит. А запчастей не даём – только новые машины. Запчасть стоит 200 или 1000 рублей, а машина под забором – 20 тысяч. Такая экономическая и хозяйственная политика. Политика руководителей всех заводов: наращивать план выпуска, “повышать объём”, “давать вал” -- выгодно всем, от директора до министра. А давать запчасти невыгодно никому, даже главному конструктору: “вал” малый, и одновременно видна малая надёжность и работоспособность машины и её узлов. Круг замкнулся: мы в тупике.

Виктор говорил спокойно, тихо, как человек бывалый, голос у него глухой, ровный. Он вообще никогда не повышал голоса.
Эту науку-политику я “прошёл” ещё в первый год после института. Её "прошли" все, кто работает хоть на каком-то заводе -- все знают и видят: изготовлять "сырую" и некачественную продукцию – абсурд, преступление перед страной, перед собой и детьми. И все делают по-дурному -- зло себе, стране… И получают за это премии и повышения – за преступления: быть преступником, сволочью выгодно каждому лично. Диктатура ублюдков?

Вспомнил Вадима Задорожного: Теберда, Домбай, Клухорский перевал, Сухуми…
"За что погибли наши солдаты на Клухорском перевале, -- спрашивал он риторично, когда его не пустили в магазин, потому что был в шортах. А немцев пустили. – За диктатуру ублюдков?.."
За что погибли мой и Вадима отцы – за диктатуру невежд, тупиц и подлецов, чтобы они могли издеваться над нами и над страной?..

-- Войдя в ОГК, не снял шляпу– идёт, как по цеху или по конюшне, -- сказал я просто так, как продолжение разговора. Но Виктор отреагировал:
-- О чём ты, мой милый мальчик Андрюша? Он инспектирует отдел главного конструктора без главного конструктора. И после смены. Его руки и шляпа – детали важные, но… Даже в армии так не поступают: командир полка , прежде чем придти в батальон, ставит в известность его командира, а тот – командиров рот. А чем интересуется этот инспектор? Он подглядывает -- это вершина хамства и подлости. Скажи ему – матом обложит…
А мы с тобой о качестве и надёжности рассуждаем. Здесь людям в душу плюют – норма. А на тех, кто где-то в карьерах, ремонтируя машины на морозе, загибается, и подавно. У нас люди – материал, как руда и сталь: буквально расходный...

Виктор -- художник
1965.IMG_0161.jpg
В один из таких вечеров-посиделок он нарисовал мой портрет и несколько эскизов к нему: мне было 30 лет.
А потом мы сидели в его комнате в общежитии -- пили сухое вино. Сухое вино раскрепощает мысли – они появляются легко и в конкретном виде, излагаются свободно, даже элегантно и с юмором. Водка с этого взгляда – дрянная вещь: затормаживает. Я говорю о себе. Потому старался не пить, если была альтернатива. Возможно, я не умею пить водку…

Семён Симхович и молодой рабочий Миша – с нами: они жили в комнате с Виктором. Сёма – сама Деликатность: щепетильный, с юмором и самоиронией. Скучает без жены, а она не хочет уезжать от мамы: приезжала -- увидела деревню, а от общаги, в которой живёт Семён, её едва не стошнило. “Сёма, ты здесь так унижен, что мне больно. Возвращайся домой…”
Миша – интересный парень, охотно “учится жизни”: у Виктора и Семёна есть чему учиться. Только бы забулдоны не втянули его в собутыльники.

У талантливых людей талант не бывает одинок, есть “жена” и даже “любовница”, он с ними в обнимку: инженер Виктор Воронин – художник и поэт.
Подборку его стихов “На тебе сошёлся клином белый свет…” опубликовали в стенгазете “Конструктор”. Жаль, заголовок взяли чужой – из популярной тогда песни: то ли сам Виктор поленился, -- он уже собирался уезжать, -- то ли редактор не нашёл лучшего заголовка. А стихи понравились. Даже больше – и заинтриговали: их читали и думали-гадали -- кому посвящены?

"Птенчики"
008.КАП.jpg
Прерываю рассказ о Викторе: на завод прислали студентов-дипломников Челябинского политехнического института – двух парней и четырёх девушек. Парней и двух девушек прикомандировали в бюро подвески, двоих – в бюро гидромеханической передачи.
Руководителем проекта у Нины был Виктор, у Тамары – Георгий Герасимович, ребятами руководили Леонид Добрых и Анатолий Хадасевич. Общий совместный проект студентов – новая подвеска нового автомобиля: начальник бюро и конструкторы смотрели в будущее.
(В будущем Добрых Л.И. защитит кандидатскую диссертацию, а принципиальные элементы той подвески будут использоваться на последующих моделях автомобилей.)

Ребята весёлые, интересные, девушки симпатичные, обаятельные, щебетливые. За последнюю особенность-характеристику Виктор назвал их “птенчиками”. Это прозвище особенно подошло Тамаре – “Томка-Птенчик”.
011.2.rv_.jpg
009.2.rv_.jpg
Виктор – руководитель дипломного проекта у Нины.
010.2.rv_.jpg
Третий не был "третьим".
007.2.rv_.jpg
Нина покоряет цилиндр подвески (видим на ватмане).
001.1.rv_.jpg
Тамара за компоновкой подвески.
002.1.rv_.jpg
«Томка-Птенчик».
004.1.rv_.jpg
Фрагмент фотографии.
003.1.rv_.jpg
Виктор, Тамара и Алик Юхвид.
004.2.rv_.jpg
006.2.rv_.jpg
003.2.rv_.jpg
Эти ребята – сокурсники Нины и Тамары.
005.2.rv_.jpg
Пётр Гурман: свободный, изящный, насмешливый(зубоскальный) – независимый. Работал в бюро гидромеханической передачи. По окончании "лимита" уехал в Минск.
002.2.rv_.jpg
Сидят: Виктор Воронин, Нина, Георгий Герасимович
Стоят: Анатолий Хадасевич, Алик Юхвид, Анатолий Обловацкий, Икс (запамятовал), Евгений Полещук, Юрий Лапшов.
001.2.rv_.jpg
На место Герасимовича сел Полещук, слева – Александр Корзун, за ним стоит Василий Ковальчук.
005.1.rv_.jpg
Почти все те же и Тамара.

"Мне доверяли обкатывать танки и сдавать военпреду…"
Несколько дней подряд Виктор не оставался после работы. Мне было скучно одному: посмотрев чертежи, я шёл в первый зал наблюдать за шахматистами. Кто бы не играл – толпа вокруг всегда большая. Детали опускаю, чтобы позже рассказать и показать фотографии, которые сохранились.
На работе Виктор ничего не говорил – молча чертил.
Когда остались, рассказал:
-- Я тебе показывал мой насос. Даже если ты не понял моего замысла, то должен согласиться: нужно сделать два варианта, мой и их, и испытать параллельно. Вот посмотри, -- он показал на чертёж, -- и приглядись внимательно: всё, что я делал в последние дни, они, оставаясь после работы, исправляли так, чтобы было направление к их варианту. Одновременно в свой вариант вносили элементы моего – получается не два варианта, а один. Я удивился и спросил, что это значит? А они говорят: “Такой насос будет лучше”.
Мы работаем параллельно – вместе ищем лучший вариант, но разными путями. Оказывается, мой путь априори худший или вообще порочный, его "улучшили", а свой улучшили от моего. С их гибрида тоже ничего хорошего не получится. Такой глупости я не ожидал…

Виктор в растерянности: молча, сосредоточенно смотрит на доску с чертежом, потом медленно, как бы нехотя, поворачивается ко мне:
-- Андрюша, мой милый мальчик, ты ещё не знаешь пределов человеческой подлости…

Если Виктор хотел обратить моё внимание на что либо, подчеркнуть важность деталей, он говорил именно так: “Андрюша, мой милый мальчик…” Он старше на пять лет и “школа”, пожалуй, у него была более суровой, чем у меня…

-- Что-то я туго соображаю. Не выпить ли, чтобы голова просветлела? – спросил улыбаясь. -- Может, я вообще тупой? Надо выяснить…
Сел – руки на столе, большие тёмные.
-- Мне доверяли ответственнейшую работу – обкатывать танки. Это не “белазы” обкатывать на проездах между цехами: я сдавал танки “военпреду” на полигоне. А здесь мне не доверяют самостоятельно провести линию на чертеже. Чувствуешь разницу? С другой стороны: слесарям, невеждам и пьяницам доверили руководить заводом и всеми инженерами, а инженеру не доверяют самостоятельно думать за кульманом. Мой милый мальчик Андрюша, это – маразм…

-- Мой знакомый из Киева Вадим Задорожный, -- мы вместе шли по Кавказу через Клухорский перевал, -- называл это “диктатурою ублюдков”.
-- Диктатурою ублюдков? -- Повторил Виктор вопросительно и тихо. – Пригодно для системы в целом, но здесь нужно конкретно.
-- Вадим имел в виду именно Систему.
-- Это – диктатура кретинов, конкретных, здешних. Кретины -- изначально недоразвитые или повреждённые люди. Эти недоразвитые не только умственно -- у них нет совести, чести, порядочности. На нашу беду, они знают о своей ущербности, но воспринимают её неадекватно – как право командовать нормально развитыми, способными людьми, особенно – образованными, потому что образованные -- деликатные: деликатность не позволяет им хамить, дать отпор тупым, наглым и подлым. Потому тупые и подлые нагло лезут вверх -- по разумным.
Я засмеялся:
-- Браво! Так это же и есть советская Система – великолепный портрет!
-- Ладно, уточнять детали не будем – идём: меня тошнит здесь …

Пили медленно и долго…
На несколько минут задержались около толпы, окружавшей шахматистов: сегодня суббота, толпа – не толпа, несколько человек, мне нравится быть в этой толпе. Мы ушли -- пошли в магазин: взяли бутылку “шотландского виски” и свой “мерзавчик”, закуску, пачку пельменей: ужин без пельменей Виктор не считал ужином.

Мы двое в его комнате: Семён и Миша, вероятно, ушли в кино. Спокойно приготовили закуски, отварили пельмени, у Виктора была не только миска для пельменей, но и мелкие тарелки: разложили всё -- получился “стол как дома, но без картошки”.
Виктор рассказывал о городе Горьком, который он всегда называл Нижним, -- рассказывал о том, что я знал вскользь или вообще не знал: об автозаводе, о Сормове, о ГЭС.

Пили медленно и долго – чтобы не опьянеть и нормально обдумать положение: Виктор решил уезжать.
-- Нижний -- самостоятельный город, как небольшое государство, был опорою России на стыке Волги и Оки. Тула – не Нижний: маленький провинциальный город под Москвой. А её история созвучна с историей Нижнего… Помнишь вид от Лестницы на Стрелку и Заволжье?
-- Даже Бор виден, -- уточнил я. Мне нравилось рассматривать Бор в голубоватой дымке.
-- Бор близко. А вверх проехать – бесконечность. Море…
-- Мне запомнилась эпитафия на памятнике Чкалову: в 1957 году -- "Сталинскому соколу великому лётчику нашего времени Валерию Чкалову". А в 1962-м – "Великому лётчику нашего времени Валерию Чкалову": нет "сталинского сокола"…
-- Его и не было. Видел фотографии Чкалова? Могучий человек! Он сам по себе и сокол, и медведь, и слон -- как Шаляпин и Горький. Самородки: их “мать-колыбель” -- Волга. Несомненно, Сталин причастен к гибели Чкалова: он не только понимал, но и видел своё ничтожество рядом с Волжским Богатырём… Сегодня никто не сомневается в причастности Сталина к аварии самолёта: следом за Чкаловым погибли начальник цеха, инженер и механик. Их убили по-бандитски -- ликвидировали: одного сбросили с поезда, другого убили где-то за заводом, третий будто бы отравился. Что они знали? Или подготовили аварию?.. Ты и твой киевский друг ошибаетесь: наша Система – диктатура нелюдей-людоедов, они уничтожают Людей. Через сто лет здесь будет очень мало Людей – только вылюдки. Вот тогда Россия начнёт возрождаться -- как Феникс…

-- Мрачная перспектива, -- засмеялся я, хотя с детства помню такое же предсказание мамы.
-- Для нас – да, -- Виктор улыбался вовсе не мрачно – весело. -- А в историческом плане -- нормальная: в истории России циклы людоедства повторяются. Да, нас уничтожат. Больно за детей… И за тебя, мой милый мальчик Андрюша: ты не приспособишься к этой своре тупиц и воров, они тебя растерзают. В лучшем случае – выгонят. Поезжай в Иваново: там есть работа. Получишь отпуск -- приплывёшь по Волге ко мне: будем рыбу ловить – авось пронесёт. И плыть на теплоходе -- благодать какая!..
Пили медленно и долго: разговор почти прощальный.

-- Как ты из Тулы попал в Нижний? Приезжал в Бор на торфопредприятие экскаватор ремонтировать?
-- Совнархоз перепрофилировал завод “Тулаторфмаш”: зачем Туле торфяные машины? Экскаватор отдали в Иваново, остальное -- в Рязань…
-- Плановое хозяйство…
-- …что хочу, то и ворочу. Я приезжал с начальником ОТК на какой-то “почтовый ящик”, он где-то за автозаводом, там такой рёв реактивных моторов… Увидел афишу: опера “Хованщина”. Какое везение! Разве можно упустить?! Сагитировал своего товарища… После антракта он остался в буфете: там давали чешское пиво… “Рассвет над Москва-рекой” – музыка и сцена потрясающи… В 1957 году, когда мы были на практике, тоже ходили в оперный. Я – всего раз, на "Ивана Сусанина": "Чую правду…"
-- К нам как-то раз приезжал Дормидонт Михайлов – во паломничество было! Тебе не повезло.
-- Ещё бы -- если Михайлов приезжал только раз…
Мы хохочем-смеёмся: с Дормидонтом Михайловым мне не повезло…
И медленно пьём "шотландское виски".

Первый урок белорусского языка: “глупства” и “быдла”
Пили медленно – говорили обо всём.
-- Почему ты не разговариваешь на белорусском языке? Красивый и ёмкий язык, с юмором.
Украинцы разговаривают на украинском…
Вопрос неожиданный! От удивления я взялся за стакан:
-- С этим вопросом без бутылки не разберёшься… В украинском и польском юмора больше, чем в нашем… А почему не говорим? Сельское население западной части Смоленской и западно-восточной части Брянской областей говорят на белорусском языке. А почему эти территории в России? Так-то... А вообще национальная политика партии – уничтожить всё национальное: мы – советский народ. Если будем продолжать разговор об этом, не окончим до полуночи. А почему ты спросил ни с того ни с сего?
-- Не "ни с того ни с сего": мне нравится ваш язык, особенно два слова – глупства и быдла
-- Цікава! І чым яны табе спадабаліся?
-- Ёмкостью. Наше слово глупость – жёсткое, оскорбительное, произносится экспрессивно, хлёстко, как пощёчина. А ваше глупства – мягкое, деликатное, но глубокое: это – содержание, наполнение человека, глупства – весь человек, его существо, но не оскорбление.
-- Странно: глупства как существо – но не оскорбление?.. Лепей – суць, сутнасць.
-- Верно, суть – это и по-русски.
-- Дзякуй за лекцыю! Ты правильно уловил: глупства – деликатная характеристика, не ругательная, а будто ласкательная. Что касается глубины, может, ты и прав. А оскорбление – скрытое. А быдла – чым табе спадабалася?
-- Тем же -- деликатное, но ёмкое: быдла… Наше, скотина, -- ругательное, крикливое, презрительное, скандальное и какое угодно, -- Виктор смеялся, даже руками показывал, что это слово – ругательное. Я согласился.
Выпили за НАШУ МОВУ – прыгожую і далікатную.

Второй урок белорусского языка: “з пана пан – пан, з быдла пан – быдла…”
Закусывали молча. Виктор уловил мою недоговорённость -- что я хочу что-то сказать, и поглядывал на меня вопросительно, слегка улыбаясь: ждал.
-- Ты воспринимаешь “быдла” как деликатную характеристику? А если я скажу “смярдзючае была” – тоже деликатно?
Виктор засмеялся и махнул рукой:
-- Сдаюсь: ты прав. Я – иностранец, потому не могу знать все тонкости вашего языка…
-- Настоящая тонкость несколько иная, как бы политическая. Нас убеждают со школы, что поляки называли белорусов “быдлом”. Это – ложь большевиков и российских историков, наглая пропаганда. Не буду вдаваться в детали, хотя они важные. Даже польския паны относились к белорусам корректно: мы вместе сражались против русских завоевателей. А вот русские помещики относились к нашим крестьянам, как и к русским крепостным -- как к скотине. Даже хуже. Вспомни Радищева, Тургенева, Некрасова…
Большевикам эта ложь нужна ещё потому, что, изгнав наших панов, -- паны были образованными и умными людьми, -- большевики сами стали панами. Но народ их власти и панства над собою не признал, потому что видел: бандиты, воры и пьяницы. И ни чести, ни совести: лжецы и обманщики. И именно в это время стала особенно популярной белорусская поговорка: “З пана пан – пан, з быдла пан – быдла”. Это – про большевиков-руководителей: из быдла пан – быдло.

Виктор смотрел и улыбался:
-- Оказывается, я не только плохой филолог, но и историк слабый.
-- Не совсем плохой филолог, -- оценил я примирительно улыбаясь, – один-к-одному, для инженера хорошо. А история здесь больше наша, чем ваша, потому огорчаться не стоит.
Мы засмеялись, пожали руки и ещё раз выпили за НАШУ МОВУ…

Скоро Виктор уехал…
014.2.rv_.jpg
Слева от Виктора – Евгений Полещук (с рюкзаком), справа – Антон Рандаревич с клунком. На заднем фоне – общежитие автозавода.
015.2.rv_.jpg
Алик Юхвид и Виталий Кунцевич несут чемодан и книги.
016.2.rv_.jpg
Да пабачэння!..

Виктор уехал – стало грустно даже с “птенчиками”: там, где не было Виктора, я чувствовал себя ненужным, чужим. Потому даже не помню, когда и как уезжали-улетали “птенчики” -- только фотография от Тамары: “Андрею от “Птенчика”.
А эту фотографию подарил Володя Галкович.
IMG_1112.Птенчик.rv_.jpg

Неожиданная встреча. Последняя…
Я перешёл на работу в бюро эксплуатации машин, которое официально называлось “бюро надёжности и долговечности”. Оно выполняло дзве задачи: разработку эксплуатационной и ремонтной документации и сбор информации о работе машин и анализ её. Для сбора информации мы ездили в автохозяйства карьеров (комбинатов). В Куйбышевской области были две автобазы – Жигулёвская (г. Тольятти, б. Ставрополь-на-Волге) и Куйбышевская (где-то на окраине Куйбышева, недалеко от авиазавода.).
Виктор Воронин уже жил в Тольятти, работал конструктором на заводе, изготовлявшем “цементные печи” – печи для обжига клинкера. Я поехал на обследование автохозяйств Куйбышевской области – так встретились второй раз. И – последний…

Город Жигулёвск – на правом, высоком берегу Волги, в Жигулях.
В 1968 году от Жигулёвских гор мало что осталось: из них построена плотина Куйбышевской ГЭС, города Жигулёвск и Тольятти и все предприятия в них – горы Жигули срезали почти до “нулевой отметки”. Вид гор, местности -- ужасный, особенно с Волги…

Суббота – короткий день: выписался из гостиницы, обсудил с главным инженером автобазы его проблемы и мои наблюдения и после обеда поехал в город Тольятти -- к Виктору.
Он повез меня на мотоцикле посмотреть строительсво “автомобильного гиганта на Волге”: огромнейшая строительная плошадка в степи – как видно глазам!
Пили много и говорили долго…

Виктор спросил как между прочим или невзначай:
-- Ты живёшь в той же вонючей общаге?
-- Нет, нас переселили в новое общежитие, что тогда строилось. Комнаты изолированные: на двоих, туалет, душ, даже мини-кухонька – нормально.
-- А общага развалилась, что ли?
Я рассмеялся:
-- Ещё стоит! Но стена уже мокрая до входной двери, кирпичи рассыпаются…
Виктор ничего не сказал. Налили – взял рюмку, посмотрел на меня вопросительно:
-- Мой милый мальчик Андрюша, та общага – символ советской системы, кирпичный барак в четыре этажа. С туалетами и умывальниками – по фасаду. И -- на главную улицу… Может, и можно придумать что-то дурнее, но не надо: строители помогли архитекторам -- гидроизоляцию выполнили тяп-ляп, туалеты оказались на улице. Норма навсегда... Вот так Система переворачивает нас с ног на голову.
Виктор улыбнулся, чокнулись хрустальными рюмками – приятная музыка:
-- Но не будем поддаваться…
-- Не поддадимся!

Пили и говорили долго -- пили и говорили в последний раз: в понедельник я уехал в Куйбышев -- расстались уже навсегда.

013.2.rv_.jpg
Виктор с однокашником-другом Юрием (фамилию забыл).
Юра работал на Горьковском автозаводе. К запланированному приезду в СССР президента США Дуайта Эйзенхауэра необходимо было срочно изготовить открытый лимузин на базе автомобиля “Чайка”. Юра входил в спецгруппу конструкторов. С заданием справились! И получили большие премии. Он купил два костюма. Но из Горького его переманили на ВАЗ: квартира и повышение.
012.2.rv_.jpg
Когда садились на мотоцикл, Виктор сказал: “Пассажир на мотоцикле более уязвим, чем водитель” и отдал мне шлем…
В шлеме я и сфотографировался.

Фотографии в ОГК сделаны незадолго до отъезда Виктора. (Фотоаппарат “Киев” я взял у заводских фотографов Иосифа Ивановича Пархимовича и Володи Гилевского: в то время фотолаборатория штатно и территориально была в отделе главного конструктора.)

Ответить

CAPTCHA
This question is for testing whether you are a human visitor and to prevent automated spam submissions.
4 + 15 =
Solve this simple math problem and enter the result. E.g. for 1+3, enter 4.
������ ���� Diablo 4 ������ ���� ������� ����� ������ ���� ���������-������ ������ ���� Minecraft ������ ���� Assassin's Creed ������ ���� COD 2 ������������ � ���� � ������� ������� ������� �������� ����-������� ������� � ������� ������� ���� � ������� ������������ ������ ���� GTA 5 ���� 4 The SimsOnline � Minecraft 2 Assassins creed �� ������� COD 2 ������ Need For Speed 6 Grand theft auto london Gta unlimited ��� 5 Sims 4 ����������� �������