КОЗЛОВСКИЙ Феликс Викторович

kozlovskiy.jpgZastavka_1.jpgЕго любили женщины…
Его любили женщины и не любили мужчины – женщины восхищались, мужчины недолюбливали. Может, потому… Понятно, не все женщины любили-восхищались и не всех мужчин он раздражал -- это общий взгляд на Феликса Козловского и в специфическом направлении, как когда-то выражались учёные, “срез взгляда”.

“Фэля -- фанабэрысты кавалер, ісцінны шляхціч”, -- сказал о нём инжынер А. на беларускай мове, с юмором, понятным только в Беларуси. – Женщины вокруг него кружатся, как в хороводе, а он снисходительно поглядывает на них.”

Такая шутка в отношении Козловского, по моему мнению, была не совсем уместной, её можно расценивать даже как злословие. Да и панибратство с ним выглядело бы глупостью: он умел деликатно “держать дистанцию”, иногда и показывать её.
За шахматной доской был, как все, сосредоточенным и молчаливым, но проигрывал иначе -- с обаятельной улыбкой, пожимал руку и уходил: ни за кого не болел.

Спустя много лет моя знакомая, вспоминая те годы, поведала более конкретно:
-- Он действительно нравился девушкам – и молодым, как мы, вчера из университетов-институтов, и постарше. В то время здесь было всего десять домов: каждый человек на виду – “не сойтись-разойтись, не сосвататься в стороне от придирчивых глаз”... Он-то старше нас лет на десять, потому нам было просто интересно смотреть на него: красивый, элегантный мужчина, такой ухоженый, всегда спокойный, ни на кого не обращал особого внимания – только скользил взглядом. И на женщин тоже. А на него – наоборот: и обращали внимание и ждали взгляда. Конечно, девушки старше нас, хотели понравиться ему, это нормально. Да и не в Минске же мы жили – в деревне, аудитория небольшая и специфическая. Моя подруга была влюблена в Козловского. В кино он ходил один, и мы садились так, чтобы она могла видеть его сбоку: на экран смотрела меньше, чем на Козловского. Из кино выходили за ним и бежали вперёд, чтобы увидеть его, когда повернёт к своему дому…
IMG_0789.NB_.jpg
В воскресенье Козловский уезжал в Минск: то ли у него там была девушка, он же из Минска приехал, то ли в кино или в театр на дневной спектакль: он был театралом… Однажды мы с подругой пошли в кино и, как всегда, сели на последний ряд, чтобы видеть, где сядет Козловкий, и потом пересесть. Он пришёл с красивой блондинкой – мы остались на последнем ряду. Подруга не видела ни кино, ни Козловского: весь сеанс плакала, закрыв лицо шарфом…
С той блондинкой он появлялся уже часто, а потом уехал в Минск. Вероятно, в Жодино не приезжал – не слышала: у него не было здесь друзей – только поклонницы. А моя подруга любила его. Скоро и она уехала -- в свой Чернигов…
IMG_0790.NB_.jpg
“Вы наивно смотрите на эту нормальность -- на бардак…”
Возле стола и кульмана начальника бюро кабин Феликса Козловского стояла натуральная кабина самосвала новой модели БелАЗ-540.
После работы, пока соберутся шахматисты, я залез в кабину – как в ней? Я учился “на шофёра” на автомобиле ГАЗ-51 – сравнил с той кабиной: меньше свободы.
Козловский разгадал мой эксперимент -- спросил, с какой машиной я сравниваю? Я ответил.
-- В армии служили?
-- Не служил – в институте учили строить и взрывать мосты, -- ответил слегка в шутку.
-- Не стоит огорчаться из-за такой потери. Спросил потому, чтобы вы… подтвердили мою догадку: и водителем не работали… Раз не служили, то и не видели настоящего бардака: он – в нашей доблестной советской армии. А на заводах бардак условный – нормальное состояние советского хозяйства, которым на всех уровнях руководят умельцы-организаторы, способные лишь давать план горлом и любой ценой: за 50 лет не научились управлять не только страной, но и отдельным предприятием.

Я смотрел на него с удивлением: с какой стати такой разговор перед “вечерним чемпионатом”?
-- Я внимательно прочитал вашу исповедь: вы наивно смотрите на эту нормальность -- на бардак. Вам нужно скорее избавиться от наивности – трезво, даже немного цинично смотреть вокруг. Нет, поэзия должна оставаться – это разные вещи, их нельзя путать. Такой общий совет. Чтобы говорить конкретно, нужно привязывать советы к местной реальности, но так можно опуститься до сплетен, а я такие беседы презираю. По этой причине мои разговоры со сослуживцами короткие -- только по делу: что, куда и на сколько подвинуть. Говорю упрощённо. И ещё совет: бросьте курить, во всяком случае на работе, ну, один-два раза… Подходите иногда: мне тоже нужен хотя бы какой-то перерыв вместо перекура…

Спасибо, Феликс Викторович! Он имел в виду публикацию в “Комсомольской правде”, наделавшую много шума. И ставшую для меня паролем и клеймом одновременно. Её читали почти все инженеры ОГК, но Козловский лишь третий, кто заговорил со мной о ней.
-- Работа в газете трудная и неблагодарная. И опасная: можно лишиться её, даже не заметив этого… Я – с двадцать восьмого года, но так получилось, что на фронте побывать успел, повоевал немного. Знаю работу фронтовых корреспондентов: опасная – как в первой траншее… Если вы и дальше будете сотрудничать с “Комсомольской правдой”, вы будете под постоянным и пристальным наблюдением всех: каждое ваше слово, шаг и даже жест, будут анализироваться на соответствие тем принципам, которые вы излагаете. И любое отклонение истолкуют так, как кому нужно, но непременно против вас. Даже правду, если она кому-то неприятная, назовут инсинуациями или иной дурью от парткома. Непременно. Если в статье, скажем так, положительной, хвалебной, будет хотя бы один абзац критики, именно на это обратят внимание – сделают главным содержанием, ещё и переврут. Тут из-за новогодней стенгазеты, где лишь шутки, юмор, может, не очень деликатное зубоскальство, бывает столько обид…

Мои беседы с Козловским были короткими и недолгими: он уволился в начале 1966 года. Я восстанавливаю их по зацепкам в памяти. Особенность встреч в том, что беседы были не диалогами, а его монологами. Исключение -- лишь один разговор, я помню его хорошо. Вернее не разговор – я задал Феликсу Викторовичу один вопрос. А остальные были вспомогательными, для уточнения деталей в его ответе.

“В отличие от рабов, мы вкалывали с удовольствием, с задором…”
-- Мне рассказывали, что вы назвали Сироткина невеждой и коньюктурщиком. Притом, на “ты” – бросили перчатку…
-- Я не сомневался, что после нашей первой беседы вам расскажут об этом: у нас система шараги, а люди наблюдательные. И очень любят сплетничать: деревня.
Да, я сорвался… Получилось глупо, некрасиво, даже дурно: он довёл. Но не раскаиваюсь: кто-то и когда-нибудь должен был сказать ему об этом… Некрасиво, но открыто, во всяком случае не хуже, чем он поступает с нами: он делает всё тайно и хитро. Вы знаете, в каком аврале мы делали первую машину, 540-ю?
-- Слышал. Мне тоже знакома штурмовщина в конструкторской службе: когда-то сам участвовал…
-- МАЗ-525 давно устарел по всем характеристикам. Министерство купило самосвал фирмы “Летурно” (Le Tourneau – А.К.) на американской автомобильной выставке в Москве, чтобы по нему сделать свою машину. По образцу – не оригинально, но разумно: мы “Дуглас” передрали – хороший самолёт получился. Содрать – не проблема, сделать – проблема: у нас нет американских материалов, нет их оборудования и технологии – всё дормашевское. А машина должна быть лучше американской. Понимаете задачу? У машины несколько основных характеристик, но прежде всего -- коэффициент тары, потому что она универсальная. Машина получилась лёгкая, но непрочная – трещит не только по швам… Кабина тоже вся в трещинах -- “консервная банка”. Вот из-за “консервной банки” я и вспылил…
Понимаете, подшипники подвески трещат, как орехи, штанги рвутся и гнутся – к начальнику бюро претензий нет: он – друг. Он тоже улучшал американский коэффициент тары…
Думаю, вы уже разобрались, что рулевое управление – паскудней не надо? Почему так сделали? Чтобы быстрее, дешевле и чтобы коэффициент тары -- как у американцев. А получился абсурд. Потому и назвал его невеждой и коньюктурщиком. Его авантюра дорого обойдётся стране…

-- В принципе, авантюра не его лично – советская: система дурная, а все мы – её дети. И рабы-исполнители. Я этого не понимал – лез в драку. Пришлось отступать… Вот эта исповедь, как вы назвали, -- объяснение или оправдание моего отступления.
-- Я понимаю вас: система дурная -- так удобно. Это общее положение. А здесь случай конкретный и несколько иной: противостоять дурноте системы можно было – показать инженерным расчётом невозможность догнать американцев. Кого мы обманули? Этот обман будет длиться бесконечно… Подходите в другой раз – продолжим разговор.

Так я познакомился с Феликсом Козловским. Вернее, он познакомил меня с собой – было приятным отличием для меня. Несмотря на приглашение, я стеснялся напрашиваться к нему в собеседники, даже, если оставался “болеть” за шахматистов. Однажды Козловский не играл в шахматы – сидел за кульманом. Я подошёл – спросил, почему сегодня не играет?
-- Бывает такое: что-то защемит и сидит в голове, как “навязчивый мотив”. Вот решил такую защемку попробовать вынуть: вечером спокойно… Когда-то мы здесь до семи-восьми часов работали -- как рабы на галерах. Но в отличие от рабов, вкалывали с удовольствием, с задором: советский стиль по-Островскому – закалялись в труде. Большинство – молодые, после институтов, техникумов, и машина в принципе новая: Родине-матери нужна новая техника для великих строек...
Козловский замолчал. Я подумал, что разговор окончен: он же остался после работы, чтобы попробовать защемку вынуть…
-- Знаете, мы вкалывали, а он указывал, что из этого должно получится – не учил, не показывал, а указывал и требовал. И уходил домой по гудку… А должен – с нами вместе…
Вы знаете, что такое гудок? “Мать” Горького читали?

Я невольно улыбнулся: не мог не читать программную советскую классику.
– Извините за вопрос: я уверен, что девяносто процентов сидящих здесь роман не читали – лишь отрывок в хрестоматии. Произведение актуальное и сегодня: про нас. И – гудок: по гудку завод всасывает в себя массу людей и по гудку – выкидывает отработанный материал. И “материал” идёт в магазин за чернилом: за шестьдесят лет ничего не изменилось – как в начале века, только бараки трёхэтажные и с тёплым сортиром…
Сейчас энтузиазма поубавилось: все увидели, что в аврале многое сделано не так, а исправлять не позволяют… Кто-то, поумнев, уехал -- нашёл нечто лучше, интереснее. Кто-то разочаровался -- махнул рукой: плетью обуха не перешибёшь. А большинство перешли на нормальный режим работы. Нормальный ему не нравится: нет энтузиазма. А кто, если не он виноват в этом? Он всех нас поимел, а потом сдал невеждам-крикунам с лужёной глоткой, которые только водку жрать и матом крыть умеют…
Он видит: работа над доводкой машин застопорена, а спросят потом с него. Потому заранее перекладывает вину на начальников бюро и конструкторов… Если вы останетесь здесь надолго, увидите: и через десять лет не будет нормально работоспособных, надёжных машин – американский коэффициент тары вылезет боком автохозяйствам и стране. А он к тому времени защитит диссертацию и будет в БПИ читать лекции …

Уже почти год я работал в отделе, но сторонился таких разговоров, хотя они были мне интересны и необходимы: нужно знать своё окружение.
-- Сироткин не только нас, но и себя не защищает от нападок штурмовиков от плана: они на него наседают, он – на нас… Ошибок много -- они закономерны и объяснимы, если хотите, они объективны. Но не из-за невежества, нерадивости или тупости инженеров, а из-за штурмовщины: “Даёшь 540-ю!”, “Даёшь 548-ю!” Дали – отрапортовали: машины есть – полюбуйтесь. Премии получили. Но это ещё не машины – только реальные проекты, над ними нужно работать и работать – анализировать каждый отказ, поломку, нестыковку, искать лучшие решения. А штумовики-рАпортёры этого не понимают, потому что они невежды, они даже гайку на колесе закрутить не умеют – только кричат. Они отрапортовали, премии получили и пропили -- машины должны в карьерах работать. Уже план выдан – на год и по месяцам. И машины по карьерам распределены: там на них выдан план вывозки руды, а металлургам увеличен план выплавки чугуна и стали. А машин нет -- круг не замыкается: концы с концами не сходятся. И не сойдутся, потому что это круг невежества, тупости, равнодушия и цинизма. Советский цинизм – особого качества: он прикрыт ширмой заботы о человеке...

“Наша система – жестокая, циничная и подлая…”
Козловский говорил спокойно и тихо -- без жестов, мимики и нажимов-акцентов, с позиции “обух плетью не перешибёшь”: он учил меня – как дед Яков, как мама.
-- Вот так, Андрей Павлович… Наша система – жестокая, циничная и подлая. Подлая не только к нам, -- нас она за людей не считает, это понятно, мы – винтики-гаечки, -- она подлая и сама к себе: она разрушает себя изнутри…
Поскорее избавляйтесь от наивности. И во взгляде на людей – тоже: доверчивых, наивных грабят и предают. Так было всегда. Так есть сегодня. Если вы ещё не поняли, то скоро убедитесь: именно так поступят с вами, если будете доверчивым.

-- Но вы же доверяете мне …
Феликс Викторович задумался. Я оказался в некорректной ситуации – ждал, что он скажет на мою неожиданную реплику.
-- Это потому, что здесь некому доверять: одни прагматичны, расчётливы, другие… болтуны. Здесь инженеры ведут себя по-деревенски – сплетничают. Они вышли из деревни, но за пять лет учёбы не поднялись на новый уровень мышления и отношений. И в деревню вернулись – в привычную среду. Вот переженятся на судобовских девках – будут у тёщи гряды полоть, сено косить, навоз возить и самогонку пить. И сплетничать. Да, я презираю такие разговоры, я говорил вам. Вижу, как на меня смотрят, но ничего не слышу. Я не хочу участвовать ни в каких пьянках – ни в застольных вечеринках, ни в ёлочках, где пьют из одного стакана -- не хочу слушать, кто, с кем и сколько выпил: меня тошнит от таких разговоров…

Феликс Викторович уволился незаметно для меня. Мне сказали: “Козловский уже уволился…”
Я был огорчён и тем, что он уволился, и тем, что не подошёл проститься.

Встретились случайно в конструкторском отделе Минского тракторного завода.
Он удивился, что я работаю на Белорусском автозаводе, а я уловил ноту: “Переженятся на судобовских девках – будут у тёщи гряды полоть, сено косить, навоз возить и самогонку пить. И сплетничать…”

Его любили женщины и не любили мужчины – женщины восхищались, мужчины недолюбливали.

Фота Пархімовіча І.І.

Комментарии

Отправить комментарий

CAPTCHA
This question is for testing whether you are a human visitor and to prevent automated spam submissions.
8 + 1 =
Solve this simple math problem and enter the result. E.g. for 1+3, enter 4.
������ ���� Diablo 4 ������ ���� ������� ����� ������ ���� ���������-������ ������ ���� Minecraft ������ ���� Assassin's Creed ������ ���� COD 2 ������������ � ���� � ������� ������� ������� �������� ����-������� ������� � ������� ������� ���� � ������� ������������ ������ ���� GTA 5 ���� 4 The SimsOnline � Minecraft 2 Assassins creed �� ������� COD 2 ������ Need For Speed 6 Grand theft auto london Gta unlimited ��� 5 Sims 4 ����������� �������