Retroпогляд

Нам не чужды благие порывы,
Но свершить их судьбой не дано…
Н.А. Некрасов

Я не змог прасціцца з Толем Тарасевічам: у той дзень, калі мне паведамілі, што ён памёр, быў ужо вечар, увосень цямнее рана, вечарам я не хаджу нікуды адзін, а жонка пайшла ў храм. Назаўтра, у дзень пахавання, паехаў на марафон. Было сорамна і балюча, што не адказаўся ад марафона: ехалі мы на спаборніцтва не ад дзяржавы, а на аматарскае – падумаеш, важнасць якая. Але справа не ў важнасці: завод выдзеліў аўтобус – паездка планавая і амаль афіцыйная.

Знайшоў фатаграфіі і негатывы, каб напісаць запаздалы некралог, і не магу пазбавіцца пачуцця віны пера ім -- што не правёў у апошні шлях. Таму не атрымліваецца зачапіцца за што, каб пачаць апавяданне: віна і сорам перакрываюць думку.
Так прайшоў месяц, другі…

Спецыфіка маёй працы ў АГК была ў тым, што я сустракаўся і размаўляў з большасцю інжынераў аддзела – “браў інтэрв’ю”, а потым апісваў вузлы і сістэмы, якія яны распрацоўваюць. Ды сустракаўся рэгулярна, каб не прапусціць якое важнае змяненне пры чарговым выданні інструкцый.
А з Толем Тарасевічам знаёмы з першага дня працы на аўтазаводзе – у структуры аддзела, якая тады называлася Бюро шасси: передняя ось, тормозные системы, рулевое управление.

Кожнае бюро напамінае сям’ю некалькімі рысамі ўзаемных і знешніх адносінаў, адна з якіх – пастароннім уваход забаронены. Разумеецца і безумоўна -- і несанкцыянаваны выхад любой інфармацыі як прыватнага, так і інжынернага характару. Хаця да гэтага я працаваў у такой жа структуры, толькі значна большай, бо яна не дзялілася на пад-структуры, і мне было ўжо 29 гадоў, я адразу адчуў сям’ю і сябе ў ёй – як пяць гадоў таму ў калектыве, з якім я толькі што з болем растаўся. Рана была глыбокаю: боль яшчэ доўга напамінаў пра сябе, і, што важна, перашкаджаў гарманічнаму знаходжанню ў новай сям’і. І адпаведна я адчуваў сябе – калі не збоку прыпёку, дык прыблізна да гэтага.

Таму частка дэталяў, нават важных, сцерлася, -- гэтаму спрыялі і іншыя прычыны, пра якія я, магчыма, скажу пазней, -- ды Толя быў маладзейшы за мяне, яшчэ не зведаў ні ўдараў начальнікаў, ні подласці сяброў, ні зігзагаў лёсу, таму не мог аказваць уплыву на мяне. Ён сам быў пад уплывам старэйшых па ўзросту, вопыту і пасадах інжынераў – Дзянісава А.Г., Мухі І.Н. і Баранчыка Н.М.

Конструктора Николая Солодкова постоянно ругали “за трубки” пневматического привода рабочей тормозной системы: то не так согнул, то размеры, как в частушке – “то велика, то мала”. И Коля постоянно ходил в цех – замерял длину, радиусы и углы изгиба труб – менял размеры, писал приказы… Рутинная работа!
К упрёкам относился со скептической улыбкой:
-- А-а, пусть ругают…
Толя советовал ему:
-- Ты хотя бы раз огрызнулся, иначе эти умники не поймут твоей работы.
И – мне:
-- Видишь, как несправедливо относятся к человеку… А, ведь, на эту работу никого калачом не заманишь и кнутом не загонишь: изнурительная. Какое здесь творчество – голову ломать надо, как трубки мерить и гнуть. И статью об этом в научный журнал не напишешь… Каждую трубку нужно “согнуть” на чертеже в трёх плоскостях и чтобы все размеры соответствовали месту на машине. Бедный Коля. И Гаспар Монж – тоже...
Для опытной машины -- предварительная прокладка трубок, это одно дело. А для серийного производства – совсем другое: правильно их положить можно только на машине, а потом всё перенести на чертёж. Чтобы это сделать, нужна рама, трубки и опытный слесарь. Но никто помогать не хочет и ничего не даёт -- дополнительные расходы для цеха, увеличение себестоимости, за это премии снизят. А ругать – от слесаря до диспетчера и главного конструктора: кто как может. И хоть бы раз кто заступился. Такое долго продолжаться не будет: скоро Коля плюнет на эту канительную работу -- уйдёт…
Так и случилось: Солодков не просто ушёл из ОГК -- уволился с завода.

Ленточный стояночный тормоз (с ручным приводом) доставлял много хлопот и неприятностей -- хватало с избытком. Все удары принимал на себя без вины виноватый Геннадий Баранчик. Колодочный стояночный тормоз с пневмоприводом, который принципиально должен был быть на новой машине изначально, продвигался даже не медленно – со скрежетом и руганью на всех уровнях белазовской иерархии. А тут -- два “чп”! И почти одновременно -- в Алмалыке и Кривом Роге, оба с летальным исходом. В обоих трагедиях виноваты сами водители, – по неопытности нарушили правила безопасности, -- но анализ “чп” на местах инженерами рудников показал: этот ленточный тормоз для модели “548А” непригоден. Из Кривого Рога прислали акт-заключение.

В N-комбинат выехала комиссия во главе с циничным и нахрапистым начальником. Задание сверхсекретное в двух направлениях: “замять” скандал, все его детали сохранить в тайне. Скандал “замяли”: виноваты водители – нарушили правила эксплуатации машин. Про тормоз и детали -- ни слова. Но…
После этих “чп” последовало несколько “но”. Во-первых, потребовали срочно начать работу над новой стояночной тормозной системой. Во-вторых, в комплектацию машин ввели “самый надёжный тормозной механизм” – башмаки, а для них на платформе приварили “карманы”: тормоз всегда с собой – на машине.

Над новой тормозной системой работал Тарасевич. Он не знал главных нюансов в грандиозном и печальном скандале, -- это держалось в строжайшей тайне! -- потому я рассказал ему об одном нюансе из общей тайны: комиссия “Госгортехнадзора” в Кривом Роге признала стояночный тормоз не отвечающим техническим требованиям на автомобиль модели “548А” -- в гибели человека виновен Белорусский автомобильный завод в лице главного конструктора Сироткина З.Л., не обеспечившего разработку механизма надёжной конструкции. “Акт” с таким заключением N-комбинат прислал на завод. Наши представители выехали в Кривой Рог и уговорили руководство N-комбината и “Госгортехнадзора” аннулировать его -- задним числом под тем же номером написали другой акт, который устраивает завод.

Анатолий был шокирован:
-- Неужели и начальнику бюро не сказали об этом? Если бы ему сказали, он должен был рассказать и нам, а я слышу от тебя: вот так дела творятся… Всё время делали вид, что тормоз надёжный -- никто и слушать не хотел, пока гром не грянул. А теперь виноваты мы: молчали, не появили инициативы, настойчивости. Мы предлагали это давно – они отпихивали, и мы же виноваты. Если бы N-комбинат не поднял скандал, никто и пальцем не пошевелил бы…
Я спросил, почему когда-то поставили ленточный тормоз, если он не соответствует модели “548А”?
-- По той же причине, что и рулевое управление: был готовый тормоз. Машину делали в такой спешке, что чертежи не поспевали копировать – мы снимали с кульмана и отдавали в цех. Как в войну… Ленточный тормоз дешёвый – машина дешевле, больше экономический эффект и премии больше. Такое было творчество – галопом. Галоп и премии обернулись бедой – погибли люди. Про убытки лучше не говорить: они в каждом автохозяйстве уже давно в десятки раз перевысили экономию от дешёвого тормоза. Такая у нас экономия: для завода – экономия, для страны – убытки и гибель людей. Дурнее не придумаешь. И, что удивительно, при такой дурноте всем хорошо, все довольны. А кому плохо, кто недоволен – тот кляузник: у нас почему-то всё наоборот…

Однажды, когда Тарасевич уже был начальником бюро тормозных систем “малых машин”, я застал яго чем-то расстроеным. Он сидел за столом, перед ним – кипа чертежей и папка. Было это между 1988-м и 1990-м годами, а какие были чертежи не помнится.
-- Хожу-хожу и к заместителю, и к главному – толку никакого. Работу в план включили – мы её сделали, даже кое-что и переделали, улучшили, но дальше экспериментального цеха не пускают…
Я посмотрел на него вопросительно и с недоумением.
-- Да, в том-то и дело, что свои тормозят, здесь… Знаешь, что говорят? Что там всё равно не пропустят – только вызовем недовольство своим предложением: завод перегружен мероприятиями по большим машинам и по технологии, а мы как бы палки в колёса ставим. Оказывается, большие машины – перспективные, светлое будущее завода, а малые – как ширпотреб…
Я “вспомнил молодость” -- говорю:
-- В Туле на оружейных заводах выпускали как ширпотреб швейную машину “Тула”, мотороллер “Тула” и стиральную машину “Тула” – лучшие в Союзе. В Коврове на заводе имени Дехтярёва – мотоцикл “Ковровец”, гордость советских колхозников. Холодильник “ЗиЛ” – тоже ширпотреб, но он есть только в квартирах больших начальников…
-- Может, на оружейных заводах порядка больше, а здесь же – колхоз: после обеда голова отключена… Главное в работе – чтобы был порядок в головах начальников, больших и малых. И мозги -- с извилинами, а не винегрет с хламом от ширпотреба…
Он грустно улыбнулся и подвёл итог под нашим разговором:
-- Похоже, мы с тобой такой радости не дождёмся …

После “компьютеризации” ОГК мои встречи с инженерами стали реже и короче и в основном в бюро внешних систем, где моторы менялись по два-три раза в год.

Новую стояночную тормозную систему я описывал первый раз в 1976 году – последняя моя работа над “Руководством” перед изгнанием из бюро эксплуатационной документации. Помню, как приятно было беседовать с Тарасевичем: он радовался, что наконец-то внедрён надёжный стояночный тормоз. Правда, лишь на модель “548А”. Но из-за неё-то и скандалы были.

А новое рулевое управление я описал в последних (для меня) руководствах по эксплуатации “малых машин” моделей “75404” и “7555” -- спустя 35 лет после памятных для меня бесед с Феликсом Козловским, начальником бюро кабин.

Дисковые тормозные механизмы не видел даже на чертежах. Возможно, о них и говорил Тарасевич при той встрече, она была последней как беседа: после -- “Добры дзень!”-“Добры дзень!”. Потому и не знаю, какие радости он испытал в последние годы работы на заводе.

Далікатны і абаяльны чалавек, неканфліктны – наадварот, памяркоўны. Магчыма, занадта памяркоўны, бо яго непамяркоўнасць сядзела ўнутры, турзала і прыгнятала яго: не мог паступіць па Якубу Коласу: “Хоць раз ды добра агрызнуўся!” Хаця падказваў Мікалаю Саладкову агрызнуцца, сам спадзяваўся на паразумеене...
Толя Тарасевич -- адзін з людзей НАШАГА пакалення, і менавіта з тых, хто хацеў быць запатрабаваным краінаю на ўзроўні сваіх здольнасцяў, адукацыі і памкненняў у служэнні ёй. А ці адчуваў ён сябе запатрабаваным? Не ведаю і меркавання не выказваю. Але ведаю іншае безумоўна: тыя, хто лез уверх па галавах, хто пераступаў праз павержаных супраціўнікаў лічылі сябе запатрабаванымі -- гэта быў іх час. Быў? Хіба сёння інакш?..

Кумір моладзі НАШАГА пакалення і скандальны дысідэнт Евгеній Евтушенко (Гена Яўтушэнка, беларус з ізуродаванымі імем і фаміліяй) лічыў дастатковым хаця б, каб “Дай Бог, чтобы твоя страна Тебя не пнула сапожищем…”
Калі меркаваць знешне і павярхоўна, магчыма, Толю не пнула. Магчыма…

“Дай Бог, не вляпаться во власть И не геройствовать подложно…” А пра гэта магу сказаць упэўнена: Толя не вымазаўся ў га@но власти -- чысты…
І “не геройствовал подложно”: не изображал -- быў грамадзянінам краіны, у якой нарадзіўся. І ёй прыгадзіўся. Прыгадзіўся ў той ролі, меры і ў тым месцы, якое вызначыў яму лёс і ён сам…
Магчыма.

За дванаццаць гадоў, як я на пенсіі, у горадзе сустрэліся толькі раз – ён спяшаўся: “Валя в больнице -- иду…”
Болей не сустрэліся, магчыма, таму, што сяджу дома, -- інваліл, чаго швэндацца па вуліцах? – або калупаюся-вкалываю на “дурной савецкай дачы”. А як адвячорак – адразу ў хату.

Калі мне сказалі, што Толя Тарасевіч хворы, пабаяўся наведваць яго: я ж бегаю марафоны – быццам вінаваты, што яшчэ здаровы. Хаця я не надта здаровы, -- доўно інвалід, -- і хаця пра такую віну калісці разумна напісаў беларус Александар Твардоўскі, усё ж у той час наведаць яго было б як прасціцца з жывым. Не мог.
І вось так здарылася, што не змог прасціцца ўвогуле.

Спадзяюся, калі сустрэнемся там, ён не будзе на мяне ў абідзе: нашы адносіны былі сардэчнымі, дабразычлівымі, з паразуменнем – як сяброў і аднадумцаў у важных пытаннях сумеснай інжынернай працы.

P.S.
Якія маю падставы для песімістычнага эпіграфа, калі амаль нічога не сказаў пра “благие порывы”, якія Толю Тарасевічу “свершить не дано” лёсам ці недобраю сілаю?
Такіх і іншых папрокаў можа быць шмат. Аргументаў выказваць не буду, бо за жыццё наслухаўся дастаткова абвінавачванняў у тым, у чым ніколі не быў вінаватым.

Эпіграф – умоўна адзіны да ўсіх. Ці не занадта? Маё права. Ён мог быць і такім: “Ваше благородие, госпожа удача, Для кого ты добрая, а кому -- иначе…”: матывы ў маім RetroПогляддзе крыху глыбей 32.90-ад-БЕЛАЗа – ёсць ад дзяцінства і школы.

Што тычыцца паслядоўнасці друкавання матэрыялаў, то ніякай заканамернасці не будзе, акрамя той, пра якую ўжо казаў, і якая рэальная: замалёўкі пра Муху І.Н. – на першым месцы, як і было рэальна ў жыцці. Хаця потым многае змянілася.