Retroпогляд

Мая жонка Галіна Васіляўна працавала ў сярэдняй школе №2, якая, мабыць, самая складаная ў некаторым сэнсе: яе збудаванне не адпавядае сярэдняй школе -- яно для 7-годкі ўзроўню 1950 года. Расклад ўрокаў у той год быў надта незручны для яе, а ні мая мама, ні мама жонкі прыехаць да нас на дапамогу не маглі. Кіраўніцтва канструктарскага аддзела дазволіла мне змясціць пачатак працоўнага дня на тры гадзіны на верасень-кастрычнік: я прыходзіў пазней і працаваў да 19 гадзін. У кіраўнікоў усіх узроўняў, ад дырэктара завода да масцера, рэальны працоўны дзень таксама да 19 гадзін.

Было 18 гадзін. Зазваніў тэлефон у суседнім зале на стале Анісовіча, а там нікога няма.
Анісовіч – намеснік галоўнага канструктара: калі нехта пазваніў, значыць -- яму, бо ведае, што павінен быць на месцы. Таму я падыйшоў да чужога тэлефона: Лук’яненка В.І. папрасіў перадаць Анісовічу, што іх сустрэча адмяняецца, але каб заўтра раніцаю ён быў на месцы.
Анісовіч ішоў з цэха міма мяне – я сказаў яму пра просьбу Лук’яненкі.

Неожиданное предложение Анисовича
-- Пойдём ко мне – нужно поговорить, -- предложил он.

Восемнадцать часов: в “малом зале” пусто и тихо. Слышно: хлопнула дверь во “втором большом зале” -- ушёл домой Иванов Э.И., заместитель главного конструктора.
Анисович просмотривает бумаги, сортирует по стопкам – я наблюдаю и думаю: о чём он хочет говорить ни с того, ни с сего, притом, едва осмотревшись в должности заместителя главного конструктора по эксплуатации? В этом секторе такие завалы, что и “батом”* не расчистишь...

-- Ты хочешь вернуться на свою работу? – Спросил “в лоб” и с подчёркнутым нажимом -- свою.
-- “Ты льстишь мне, Орест”, -- пошутил я.
Он не понял шутки – посмотрел удивлённо. Я поспешил пояснить:
-- Это Пушкин сказал Кипренскому, взглянув на свой портрет -- фантазия Паустовского. Паустовский – писатель, он вычислил, что и как могло быть, и дофантазировал – нам интересно читать. А мы с тобой должны быть реалистами: ты спросил мнение начальника бюро?
-- К сожалению, Паустовского не читал, -- грустно признался Саша. -- А вот реальность знаю: тебя выгнали из “фирмы”. И этот начальник участвовал в разработке операции, по меньшей мере, молчаливо согласился. Не ты ли ещё в общежитии показывал мне Бруно Ясеньского: “Бойся равнодушных: это с их молчаливого согласия происходят на земле предательства и убийства...”? Он молча предал тебя…

Директор разогнал их “фирму”, а мне поручил организовать нормально работающую структуру отдела. Почему я должен спрашивать мнение начальника бюро, если он был вторым лицом в ликвидированной “фирме”? В отношении тебя я лишь восстанавливаю статус-кво – поступаю последовательно. И при этом – честно и справедливо: не его, а тебя персонально пригласили на конференцию по терминологии. Кто знает, что такое инженерная терминология? Почему учёные придают ей такое важное значение, что даже организовали всесоюзную конференцию в Москве?

После риторических вопросов он обвёл взлядом зал по периметру:
-- Раз, два – больше не знаю. А у тебя есть ещё один плюс -- “Комсомольская правда”. Вот такого аргумента “за” нет ни у него, ни у кого другого.
-- Саша, я благодарен тебе за понимание и помощь. Ты уже один раз засветился со мной -- запишут в диссиденты, найдут или припишут какую-нибудь пакость и выгонят вместе...
-- Волков бояться – в лес не ходить. Я заручился поддержкой Лукьненко: он посылал тебя на конференцию. Тут, кажется, посторонних ушей нет, -- сказал заговорщитски и оглядел пустой зал. – Я работал в Венгрии. Все считают, что это не заграница. У нас вся Прибалтика – заграница. А Венгрия -- ещё какая заграница!.. Если смотреть на венгров с нашей позиции, то там все – диссиденты: они думают иначе, чем мы – работу выполняют качественно, не воруют, не пьянствуют даже дома, вежливы, у них всюду чистота, какой мы и представить не можем. И знают свою историю и учитывают её уроки. Они любят свою страну, а мы гордимся страной. Разница есть? Они уважают один одного, а мы – грызёмся между собой, а уважаем – только за столом, когда полные стаканы… Вся Европа – сплошь диссиденты: потому они гниют-загнивают, а сгнисть не могут – живут с каждым годом лучше...
Саша говорил тихо, спокойно и грустно, а я чувствовал себя виноватым, что вызвал его на такую неожиданную для меня откровенность. Даже ошеломительную…

Приподнял несколько папок и вынул одну из середины, положил перед собой.
-- Вспомнил -- хорошо… Я – заместитель главного конструктора: ответственность на мне бОльшая, чем на начальнике бюро, потому я должен всё понимать лучше его. Ты знаешь, что они наворотили в своей “фирме”? Монблан показухи и пустозвонства. Итак -- к делу: первую категорию предложить не могу – штатное расписание не позволяет, но “десять” персональных обещаю. Завтра встречаюсь с Лукьяненко.
Вот так Саша Анисович протянул мне руку помощи во второй раз. А первый...

О первой помощи Саши Анисовича
Когда у нас родились дочки-близнецы, я написал заявление директору завода с просьбой выделить моей семье, -- шестеро детей, -- 5-комнатную квартиру по варианту, который уже опробован в Союзе – объединить двух- и трёхкомнатную квартиры в одну в строящемся доме. Но помощник директора по быту и заместитель председателя профкома – против такого варианта. Их аргумент ошеломительный: если пойти навстречу мне, то и другие захотят... Какие “другие”, спрашиваю, если в городе ещё только в одной семье пятеро детей? В ответ – то же самое: “И другие захотят...” И прелагают 4-комнатную в старом доме -- без балкона, без подвала, без мусоропровода. Две встречи – одно и то же.

Саша Анисович – председатель профкома. Мы знакомы не только по ОГК, но и по общежитию – комнаты были рядом: некоторае время он с женой жили в общежитии.
-- Помоги, -- говорю ему, -- эти начальники не понимают элементарных вещей.
-- И меня не понимают, -- развёл руками. – Глухая стена.
-- Так объясни им: если я обращусь в Совмин или ЦК за помощью, им уши надерут так, что до конца жизни
будут светиться. Но они же потом обзовут меня скандалистом и негодяем, будут склонять на всех совещаниях.
-- Не им, а мне уши надерут. А у них уши при этом даже не покраснеют. Потому они делают зло: отвечать-то буду я. Какая у них цель? Не знаю... В лоб их не возьмёшь -- сделаем “ход конём”, пойдём обходным путём. Пойди к главному конструктору и попроси, чтобы он вместе с секретарём партрбюро и преседателем цехкома написали в профком ходатайство. Хитрость манёвра в том, что о твоём заявлении директору ещё никто из членов профкома не знает. И никто не знает об отношении к нему некорых влиятельных лиц. На заседании профкома я зачитаю твоё заявление и ходатайство руководства ОГК. Понял? Такой ход – козырный туз, потому что никого из членов профкома они ещё не обработали. Черновик напиши сам – иди к главному конструктору с проектом: и там могут быть ухабы. “Ход конём” – и два “слона” повержены...
Всё произошло по этому сценарию – “слоны” оказались повержеными.

Помочник директора по быту отомстил за поражение – выделил квартиру на пятом этаже.
Объсняю ему: коляска двухместная – тяжёлая, у старших детей – велосипеды. И всё это нужно тащить на пятый этаж…
-- Нет возможности: весь второй этаж выбрали льготники, а остальные уже разделены – только пятый, -- парировал помочник директора.

Был бы лифт – радоваться надо. Но дом пятиэтажный.
Рассказал Саше. А он – как в сказке:
-- Не ходи к нему больше. И не печалься: утро вечера мудренее...

Спустя несколько дней Анисович позвонил – сказал, чтобы я посмотрел дом, когда строители начнут класть второй этаж. Посмотрел: в капитальной стене между вторым и третьим подъездами – дверной проём...
Спасибо, Саша! Вот бы бутылку шампанского или коньяка! Но у него и у меня – круговерть: не до “бутылок”.

После возвращения на свою работу я видел Анисовича редко, хотя от моего кульмана до его стола – четыре шага: он постоянно вертелся-крутился в экспериментальном цехе и на испытаниях.

Вместе создаём “липу”
Года через полтора начальник бюро записал мне в план работы подготовку материалов для производства кинофильма по техническому обслуживанию 549-й машины. Я остолбенел: объём обслуживания не поместится в десять серий по пять частей каждая…
Бедный Сергей Бондарчук! А с ним – и Лев Толстой…

Оказалось, бывший отдел ремонта и эксплуатации, прозванный “фирмой”, включил создание этого фильма в оргтехплан завода. “Фирму” ликвидировали, а про “войну-и-мир” забыли. А план утверждён в министерстве. И не просто так – как “новое слово” в организации техобслуживания машин. Во какую “липу” создавали! Какая там Монблан – Эльбрус помернет…

Неутомимый Анисович крутится-вертится: “Фигаро – здесь, Фигаро – там...” Наконец, поймал его и предложил отменить разработку фильма:
-- Скажи директору: этот фильм – абсурдная затея разогнанной им “фирмы”.
Саша посмотрел на меня хмуро-невесело и рукой показал на стул: разговор серьёзный.
-- Хотя ни я, ни главный конструктор не причастны к этой авантюре, мы к директору с таким предложением не пойдём: план утверждён, он на контроле в министерстве – надо выполнять. Это же нам скажет и директор: система у нас такая. К тому же директор сам недоглядел: там была гора мусора – не всю разгрёб… Твоя задача такая: сократить количество операций до... абсурда.
И засмеялся, что удачно обыграл моё преложение. Потом неожиданно:
-- А ты-то чего расстраиваешься? Радуйся: познакомишься с киношниками “Беларусьфильма”, будешь с ними кино снимать – работа для тебя. Может, заинтересуешь их и своим фильмом...
-- Спасибо, что вспомнил. Сегодня не до этого.

Когла-то я предлагал создать фильм по технике безопасности при эксплуатации автомобилей “БелАЗ”, даже написал план сценария. Такой фильм был актуальным до конца 70-х годов: ошибки при выполнении операций по обслуживанию машин и нарушения техники безопасности были такими, что взрывались цилиндры подвески, разрывались колёса(!) при демонтаже, глыбами повреждались платформы и кабины, погибали люди “на ровном месте” – там, где не могло быть “чп”. Трагедии были страшными физически, жудкими… Моё предложение отклонили как неактуальное, даже вредное: "Водители и механики пусть инструкцию внимательно читают". Резонно. Но верно и другое: “липа” актуальна, а не дело.

Создание фильма -- работа новая и интересная, начиная с разработки плана сценария. А нам ещё важно, ЧТО показать, чтобы была видимость реальных операций технического обслуживания -- как спрятать очередную “липу”?
Кинорежиссёр Цявловский Чеслав Иванович оказался двоюродным братом Аллы Цявловской, с которой я учился в институте. Вот какая встреча! А они – родня тех Цявловских, которых знают почитатели Пушкина во всём мире. ПОчитатели, а не читатели – те, кто изучает творчество Пушкина, интересуются его биографией больше, чем нужно по школьной программе. Тесен мир...
О “моём фильме”, возможно, скажу позднее, мимоходом: здесь нуместно.

Написал “проект сценария” как пособие для режиссёра: по подсказке Анисовича сократил операции техобслуживания до абсурда – получилась "красивая липа" в двух частях. Разослал информацию во все автохозяйства – получили общий тираж 13 копий. Завод заказал 14 копий -- одну себе. Продали фильм по себестоимости “Беларусьфильма”: в неё не включены зарплаты двух инженеров-консультантов (Бурак М.М. и Короленко А.П.) по подготовке сценария и участию в киносъёмках на заводе и в карьере – приблизительно 500 рублей. Это лишь мизерная часть зла, причинённого заводу разогнанной “фирмой”.

Анисович крутился-вертелся по большой орбите, я – по малой, как бы внутри его орбиты, потому встречались мимоходом, при входе на орбиты или выходе: “Привет!” – “Привет!”. А когда ОГК переехал в “новую хату” на КИБе, то и того реже: кабинеты на разных этажах. А потом бюро эксплуатационной документации передали в подчинение другому заместителю главного конструктора.

С примитивно-бытового взгляда я поступил некрасиво, даже не по-дружески -- не приласил Сашу на новоселье и не предложил “обмыть” возвращение на мою работу: хотя наши отношения были достаточно близкими, дружескими, однако такого уровня, что подобные жесты исключались по умолчанию. Кроме того, я так понимал, он держал “зелёного змия” на большей дистанции, чем я.

Презентация "красивой липы" состоялась во Дворце культуры – фильм показали в концертном зале. После премьеры режиссёр и директор фильма пригласили на фуршет консультантов и их начальников. Я сослался на “семейные обстоятельства” и отказался от приглашения. Режиссёр Цявловский удивился: у нас было интересное для обоих сотрудничество -- есть о чём поговорить, тем более, что я не только учился с Аллой Цявловской, но и “знал” их знаменитых родственников по книгам о Пушкине. Я тоже сожалел…
Огорчился и Саша Анисович: вот теперь мы могли выпить по бакалу шампанского за наши победы. Но он знал, по каким “семейным обстоятельствам” я отказался от фуршета...

Анисович вертелся по своей орбите с “апогеями” в Уч-Кудуке или Междуреченске, я же почти по круговой – до Минска-Молодечно и Москвы: встречались ещё реже.
Как-то он позвонил – спросил могу ли я задержаться после работы? Конечно, могу.
Захожу в кабинет -- стоит у кульмана, на доске чертёж автомобильного прицепа. Элегантный прицеп! Но почему – Анисович, а не бюро “ширпотреба”?
-- А потому, что это мой прицеп – лично мой, -- ответил, улыбаясь. -- Почти все детали от серийного, но с поправками на мой замысел: надёжный, вместительный, удобный для загрузки.
-- И колёса игрушечно симпатичные, как бы о-о-очень круглые, -- смеюсь я.
-- С колёс-то он и начинался!.. Дороже серийного, но получилось то, что хотел. Все расчёты и квитанции -- здесь, -- он показал папку. -- Для регистрации в милиции нехватает фотографий на паспорт. Ты можешь сделать?
Вот проблема – фотография! На следующий день я взял фотоаппарат – пошли в его гараж и фотографировали симпатичный прицеп с трёх позиций. Напечатал фотографии и отдал ему.

Саша забежал к нам в бюро, -- забежал почти буквально, потому что он так ходил, -- показал паспорт прицепа и спросил, не хочу ли я съездить в Слуцк – отвезёт. Очень приятно, спасибо: в Слуцк нет необходимости. И спросил, есть ли у него яблоки? Яблок у Саши не было – предложил съездить в Оршанский район: на бацькаўшчыне моей жены около двух тонн яблок разных сортов, скоро начнутся заморозки – все погибнут.

Ящики – в прицеп, мешок – в багажник, два мешка -- на заднее сиденье. И ещё осталось место
для моей жены Галины Васильевной: “Волга” – вместительная машина. (Жена уехала к сестре на день раньше, чтобы к нашему приезду приготовить яблоки и уложить их в ящики.)

Дорога “олимпийская” – ровная, едем спокойно.
Галина Васильевна рассказывает Саше про отца и сад: отец был садовником совхоза – посадил сад на сорока гектарах, совхоз возил яблоки на базар в Смоленск. И свой сад – большой, интересный: много разных сортов яблок…
Слушаю рассказ жены и прислушиваюсь к машине: прицеп тяжёлый, но нас он не дёргает.
-- В прицепе – амортизатор, рессоры по нагрузке, -- объясняет Саша, -- а “Волга” тяжёлая, не “Жигули”. Яблоки легче картошки, но всё же килограмм семьдесят в мешках есть…
-- Плюс Галина Васильевна – як у Кандрата Крапивы: шесть пудов, -- уточняю, смеясь.
Жена не удержалась:
-- Ой, инженер, считать не умеешь – всего-то четыре пуда.
-- Не считать – взвешивать не научился…
Саша от смеха откинулся на сиденье -- Галина Васильевна чихвостит меня:
-- Сараматник! Поговорить с человеком не даёшь. Вы, Саша, не обращайте внимания на его зубоскальства: ему только бы повод…

Выгрузили мою часть, с Сашиной – в его гараж. Жена вынесла из хаты “торбочку” – спросила у Саши, будет ли ругать его жена, если мы посидим в гараже? Он ответил шутливо:
-- Не приползал домой на руках и под руки меня не приводили – сам приходил и в разумном виде. Думаю, и сегодня не огорчу жену…
Разгрузились, уладкавались.
-- По-европейски, – предложил Саша, -- сначала перекусим: и работать и пить надо с умом.
Обмыли прицеп, потом – яблоки, а последний тост…
-- За нашых жонак, разумных і памяркоўных, -- каб здаровымі і бадзёрымі былі!..
-- І каб доўга жылі і не сталі шасціпудовымі...
Не чокались – по-европески. И -- “ни в одном глазу”: пілі з розумам.

Посидели в гараже – поговорили, пошутили-посмеялись от души.
Первый раз.
И – последний.

Рана Саша пайшоў назаўжды, вельмі рана…

Такім ведаю Аляксандара Анісовіча – разважлівым, справядлівым, далікатным і нават вясёлым.
І разумным начальнікам у прафкаме і ў АГК. Што асабліва важна, бо тычылася не аднаго мяне – дзесяткаў і тысяч людзей.
Асабліва важна – бо ў савецкай сістэме было інакш: “всё во имя человека, всё для блага человека” – аднаго. Або некалькіх – толькі сваёй хеўры…

P.S.
Не знайшоў у сваім архіве ніводнай фатаграфіі, якая хаця б крыху была прыгоднаю для майго міні-партрэта.
Калі хто мае – прышліце па E-mail.

......................................................
* БАТ (аббревиатура): Большой артиллерийский тягач; в инженерных войсках используется как бульдозер с конусообразным отвалом; угол конуса регулируется гидроприводом.